Мы попали в Албанию вполне случайно и всего на один день: будучи в Черногории, поддались на предложение турагента съездить в соседнюю страну. В таком блиц-путешествии есть свои минусы и плюсы — скажем, не нужно беспокоиться о визе, въезжающих из Черногории албанцы пускают к себе без лишних формальностей. С другой стороны, оказалось, что всего сутки даже для беглого взгляда на страну — недопустимо мало. Албания заслуживает большего.

Территория нынешней Албании в античную эпоху была населена иллирийскими племенами, чьими потомками албанцы и являются. На протяжении тысяч лет Албания практически никогда не была единой страной — ее части входили в разные государства и провинции. Скажем, в начале первого тысячелетия юг страны относился к Эпиру, центральная часть — к Македонии, север к Далмации. Потом в этих краях побывали с опустошительнымси визитами готы и гунны, затем славяне (одно время Албания входила в состав Первого Болгарского царства). Затем, в порядке следования — Византия, венецианцы, опять Эпирское царство, Неаполитанское королевство, Сербское королевство.

Заключительный аккорд — проникновение на эти земли в самом конце XIV века турок, которые примерно за столетие окончательно вытеснили всех прочих претендентов и владели страной до начала XX века. Небольшую передышку албанцы получили только в середине XV века, когда страну (всего лет на 25) сделал независимой самый, пожалуй, почитаемыйнародный герой Скандербег (Skanderbeg, Skenderbeu). Звали его на самом деле Георг из рода князей Кастриоти (George или Gjergj Kastrioti, 1405–1468), а прозвище Искандер-бей (в честь Александра Македонского, имя которого на Востоке всегда было синонимом героя) он получил от турков еще в то время, когда служил в турецкой армии и проявлял чудеса храбрости в битвах с сербами.

Бурная история, не правда ли? Редкая страна сумеет сохранить свой язык и национальную идентичность после столь энергичных перетрясок, а Шкиперия (Shqiperia, или «страна орлов» — так сами албанцы называют свою страну) сумела. Тут бы ей и наслаждаться обретенной в 1912 году независимостью, но сначала на трон Албанского королевства взошел германский клоун, и эта история, полагаю, не добавила местным жителям бодрости, а вскоре началась Первая мировая война, и ряд стран Антанты опять поделил между собой Албанию. В начале 1920-х годов Албания вновь независима, но нестабильна: пост премьер-министра переходит из рук в руки чуть ли не каждый месяц. Любопытно, кстати, что для окончательного захвата власти будущий президент и король Ахмет Зогу (Ahmet Zogu, 1895–1961) в 1924 году воспользовался помощью расквартированных в Югославии белогвардейцев-эмигрантов. Их «экспедиционный корпус» численностью чуть более ста человек успешно «замирил» страну, обладавшую 10-тысячной армией. Во время Второй мировой войны Албанию аннексировали то греки, то итальянцы, то немцы. Закончилось всё «аннексией» страны доморощенными коммунистами на 50 лет. Некоторые албанцы уверены, что эти 50 лет вполне стоят «500 лет турков», но тут можно и поспорить — скажем, за эти годы население страны учетверилось.

Стереотипы — невероятно живучая вещь. Они прочно укореняются в умах даже тех из нас, кто считает себя свободно и независимо мыслящим. И вот уже американский профессор-славист, в первый раз приехавший в Москву, невольно оглядывается по сторонам в поисках греющихся у костров медведей и окосовороченных пьяных мужиков с балалайками. То же и мы — миновав албанский пограничный пост, поневоле ищешь глазами что? Правильно, бункеры и «мерседесы». Ведь всем же известно, что в качестве машины албанцы признают только продукцию известной немецкой фирмы, а роль главной главной национальной достопримечательности, растиражированной в 700 тысячах штук, играют установленные по всей стране железобетонные бункеры-ДОТы. И знаете — стереотипы на этот раз нас не обманули, как ни странно. Действительно, как минимум половина автомобильного парка состоит из машин с трехлучевой звездой на капоте, а первый же ДОТ из «малой» серии (один албанец — один «Калашников») хмуро торчит на обочине дороги, где рукой подать до забора ближайшего дома, метров через двести после границы.

Потом эти бункеры, и большие, и малые, будут встречаться нам повсюду. Правивший страной полвека Энвер Ходжа (Enver Hoxha, 1908–1985), считавший себя настоящим коммунистом, сначала смертельно рассорился с СССР после смерти Сталина, а потом и с Китаем после смерти Мао Цзедуна.

Со всеми остальными он и вовсе никогда не дружил, включая и ближайшего коммунистического соседа — югославского лидера Тито, мечтавшего о «великой Югославии от моря до моря», и прикидывавшего, как бы включить в ее состав Албанию и Болгарию. Поэтому Ходжа крепко-накрепко запечатал страну на вход и на выход, и начался великий эксперимент по превращению отсталого аграрного региона в социалистический рай. Вместо дорог и прочей инфраструктуры строились ДОТы — по перспективному плану на каждую албанскую семью должен был приходиться один большой бункер-ДОТ, куда эти семьи и должны были постепенно переехать. К счастью, не успели. Однако почти миллион железобетонных «грибов» еще долго будет украшать поля и горы Албании — я тщательно осмотрел некоторые из них и убедился, что уж что-что, а эти сооружения построены на совесть, и ломом с киркой их точно не возьмешь.

Дорог в Албании пока почти нет. Те же, которые есть, находятся в чудовищном состоянии и проложены обычно невероятными зигзагами. Это, кстати, тоже было частью оборонной доктрины Ходжи — вторгшиеся в страну войска должны были передвигаться с максимальными сложностями; по этой причине дороги не снабжались и какими бы то ни было указателями. Гражданам Албании лишь десять лет назад разрешили покупать для личного пользования автомобили, и они с лихвой наверстывают упущенное — так что и с дорогами, видимо, вскоре все наладится. И не только с автомобильными, но и с железными: ведь Албания пока что единственная в Европе страна, не имеющая международного железнодорожного сообщения — потенциальный противник ведь мог решить на поезде приехать, понимаете? Внутренние линии имеются, поезда движутся со средней скоростью 35-40 километров в час.

Первый город по пути следования, Шкодер, один из крупнейших в стране, произвел на нас сильное и двойственное впечатление, как впоследствии и вообще всё, что мы здесь видели. Представьте себе город размером примерно с Подольск и вряд ли меньшим количеством автомашин, но всего с одним-единственным светофором. Неработающим светофором, уточню. Жуткие дома-бараки социалистической эпохи, бывшие когда-то непременно серыми, а теперь раскрашенные администрацией в максимально веселые цвета. Через каждые сто метров — чуть ли не на глазах возводящаяся новостройка. Сотни, сотни, сотни уличных кафе, в которых заняты все столики. Но сидящие ничего не едят, а только пьют кофе, и все они, без исключения — мужского пола. «Мерседесы», «мерседесы», «мерседесы»… Машин других марок не очень много. И тысячи лавирующих в этом безумном нерегулируемом потоке велосипедов. И десятки названий общественно-политических газет в газетных киосках — люди разбирают прессу, как горячие пирожки. В общем, чем-то это все неуловимо напоминает Россию в самом начале 1990-х годов. А над городом царит древняя крепость Розафа, которая может похвастаться более чем 2000-летней историей.

Дряхлый раскачивающийся деревянный мост через реку Бояну, и начинается единственное приличное шоссе в Албании, ведущее на юг, в столицу Тирану. Оно построено на деньги Евросоюза, который готов вкладывать и больше, лишь бы албанцы не разбегались по Европе, как в 1990-х годах. А они уже и не разбегаются, кстати.

Давайте-ка сверим еще раз наши стереотипы: бедная аграрная страна, говорите? Но тут есть и нефть, и руды, и лес, и хром (по его запасам Албания в числе лидеров), а горные реки готовы вращать своими водами гидроэлектростанции — а независимость в источниках энергии в наше время дороже золота. Кстати, всякий клочок земли, который можно засадить, засажен или аккуратно вспахан.

Дикая горная страна? Но у этой страны чуть ли не четыреста километров первоклассного морского побережья, большей частью не гористого и каменистого, как в Хорватии и Черногории, а с отличными песчаными пляжами, никем пока не освоенными. Желающие осваивать строятся в очередь: в первую голову это арабские инвесторы, для которых альтернативы нет — в Европе больше нет ни одной другой мусульманской страны с морским побережьем.

Дикая мусульманская страна? В прошлом году один крупный столичный чиновник-мусульманин женился на католичке и сменил веру на католическую. В какой-нибудь стране победившего шариата ему за такое если не снесли бы голову, то уж подвергли бы настоящему остракизму. В Албании отлично уживаются мусульмане, православные и католики, и храмы их мирно стоят рядом. Возможно, это потому, что всю вторую половину XX века были запрещены все религии.

Покончив со стереотипами, въезжаем в столицу Тирану, посещаем непременный памятник еще одному национальному герою — матери Терезе (Mother Teresa, в миру Агнес Гонджа Бояджиу, Agnes Gonxha Bojaxhiu, 1910—2003; она, оказывается, была албанкой), проезжаем мимо гигантской статуи грозного Скандербега. Панорамный лифт возносит нас на высокое здание с вращающимся кафе на верхушке. Тирана сверху похожа не звезду, и это, наверное, не случайно; но лучи ее, как утверждают местные, очень быстро стираются. Столица сносит старые кварталы и строит новые с такой скоростью, что года через три, вернувшись, я её и не узнаю. Жуткие полуразваливающиеся жестяные заборы, окружающие стройплощадки — а за ними растут здания, достойные центра Парижа или Брюсселя. Ни одного неповрежденного мусорного бака — такое впечатление, что по ночам их используют в качестве гоночных машин на очень жестких соревнованиях. Но в городе — чисто. А прохожие улыбаются нам и друг другу — наверное, они уверены, что Албании, наконец, повезет. И они правы.

Егор Быковский