Муэдзин надтреснутым голосом зовет правоверных на молитву. Немногочисленные верующие просыпаются, одеваются и отправляются в мечеть. Наш гид Феиз указывает с балкона второго этажа частной гостиницы на поток людей и как бы между прочим замечает, что Албания теперь самая свободная из всех свободных стран в мире.

Дескать, вот лично он сегодня решил посвятить целый день работе, а его родители вряд ли осудят сына за отсутствие на службе в мечети. Тем более что интерес к исламу они сами начали проявлять только сейчас. Кроме того, Феиз считает себя западным человеком. Добротный итальянский костюм, две золотые цепочки на шее и браслет на запястье должны наглядно демонстрировать землякам его достаток.

Впрочем, иностранцам свой достаток Феиз показывать не стремится: его маленькая двухэтажная гостиница в грязном квартале приморского Дурреса, окна которой выходят на мусорную свалку, носит гордое название Palace и отличается полным отсутствием удобств. Дверь в номер приходится подпирать деревянными чурками, а шпингалеты не использовались по назначению, кажется, с начала девяностых.

Огромный таракан, ничего и никого не опасаясь, совершает свой моцион через прихожую, спотыкается на выщербленном паркете и направляется к умывальнику, который давно не видел воды.

Феиз виновато разводит руками, постоянно извиняется и говорит, что постояльцев у него немного, а на капитальный ремонт здания он пока попросту не собрал денег.

И вдруг – ломка стереотипов: в номер входит мальчишка-портье в ослепительно белом наряде и ввозит традиционную тележку с поистине царским ужином – цыплят в перечном соусе, кебаб по-ирански, запеченный рис и марочное вино.

В этом суть Албании и албанцев. Местные жители могут ежедневно побираться у пристаней порта Дурреса и даже на трассах неподалеку от Тираны, но никто и никогда не откажет себе в королевской пище. И никто и никогда не откажет в этой пище путнику…

Мне было очень трудно уговорить мою коллегу отправиться в Албанию. Она почему-то думала, что албанцы – это какие-то злодеи, нечто среднее между сепаратистами и бандитами, промышляющими разбоем и нападениями на иностранцев. Уверяю всех, кто собрался в Албанию: это не так. Подобные слухи распространяются исключительно теми, кто никогда не был в так называемых горячих точках Балкан. Косово и Македония – отдельная тема для разговоров. В свое время там действовали бандформирования албанцев, которых в самой Албании искали спецслужбы Тираны. У боевиков было два выхода: либо сдаться албанским спецслужбам – воспитанникам Секурите (аналог КГБ) Энвера Ходжи, либо воевать до последнего. В самой же Шчиптаре (самоназвание Албании, которое переводится как "Страна орлов") любого приезжего встретят как самого близкого человека. Так что бояться Албании не нужно.

"Вас не обидят", – гласит громадный плакат на выезде из Дурреса.

Что подразумевается под словом "обидят" – неизвестно. Частник, вызвавшийся за 10 долларов доставить нас до ближайшего населенного пункта, на ломаном английском заявляет, что иностранцев здесь любят. Их даже возят не старыми разбитыми дорогами, а европейскими шоссе. Что такое "европейское шоссе" в Албании, я до сих пор так и не понял. Водитель клянется, что та дорога, по которой мы движемся к Тиране, является трассой международного значения. На деле она представляет собой обычную "бетонку", поросшую травой и кое-где залатанную кусками второсортного асфальта.

И тут снова проявляется парадокс благородства албанцев.

Водитель Незиф останавливает свою видавшую виды машину у разбитого дорожного киоска, где уставший пожилой мужчина жарит шашлыки. "Я не буду человеком, если вас хорошо не угощу", – говорит Незиф. Несмотря на довольно невзрачный вид киоска (выбитые стекла, грязь и мусор) еда оказывается очень вкусной, Незиф – отличным собеседником, а уставший пожилой мужчина – великолепным сомелье. Именно он порекомендовал нам хорошее вино. Моя спутница, утверждавшая до этого, что совсем не употребляет спиртного, внезапно с большим удовольствием осушила гигантский бокал вина (названия которого я до сих пор так и не узнал).

После того как Незиф по-молодецки выпил традиционную здесь ракию и бодрым голосом заявил, что он готов ко всем "романтическим приключениям", мы испугались. О правилах дорожного движения здесь, конечно, слышали, но следовать им мало кто собирается.

Машины, большинство из которых – настоящие немецкие и итальянские раритеты, движутся хаотично по растрескавшемуся асфальту, методично попадая во всевозможные выбоины. Светофоров практически нет (даже на относительно оживленных улицах), а кое-где встречающиеся полицейские сидят на раскладных стульчиках и лениво наблюдают за проезжающими машинами. Впрочем, доехали мы без всяких приключений: Незиф свое дело знал.

Еще одна достопримечательность Албании – множество бункеров в сельской местности, которые буквально выскакивают из-под земли характерными полусферами.

Их по всей стране тысячи. Во времена правления коммунистического диктатора Энвера Ходжи государство жило в полной изоляции от внешнего мира. Ходжа всерьез готовился к нападению извне, в том числе рассматривая возможность ядерной войны. Подобные бункеры были у каждой семьи. Правда, в них было не так удобно и просторно, как в подобных американских времен карибского кризиса, но, как полагали тогдашние албанские инженеры, в них можно было выжить, а все остальное не так уж и важно.

Столица Албании Тирана – место довольно скучное и, как большинство албанских городов, грязное.

Уже на въезде в город замечаешь груды мусора и бетона, перевернутые мусорные баки. Относительно ухожен лишь центр – площадь великого воина Албании Скандербега и целый ряд правительственных кварталов. Можно заглянуть в мавзолей диктатора Энвера Ходжи. Правда, самого Ходжи там давно нет: в результате политических перемен его без особенных почестей предали земле.

Чего действительно хватает в Тиране, так это всевозможных магазинчиков и кафе. Жизнь здесь протекает неторопливо и размеренно. Посетители кафе могут целый день просидеть за чашкой кофе или бокалом пива, обсуждая новости. Хороший обед в таких кафе стоит не больше 10 долларов. Меня и мою спутницу накормили до отвала, после чего местные завсегдатаи, изъясняясь на ломаном английском вперемешку с албанскими словами, начали интересоваться жизнью в России.

Тут-то мы окончательно поверили в то, что к гостям в Албании относятся как к родным. Впрочем, возможно, все дело в том, что туристы здесь – редкие гости, а возможностей заработать у местного населения по-прежнему мало. Как бы то ни было, а очень не хотелось бы, чтобы с приходом западной цивилизации албанцы утратили свою милую непосредственность и искреннее радушие.